|
||||||||||||||||
| Лариса Щиголь | ||||||||||||||||
* * * С чего бы мне хотеть туда? Там слишком близко поезда Проходят - и земля трясётся, Там у столба коза пасётся И очень может забода... Там дворик сорною травой Зарос, там бабка жучит деда И, заклана в виду обеда, Крылами бьёт моя Победа С отрубленною головой... * * * И, кажется, трудно припомнить, о ком Не бил барабан перед смутным полком, И колокол тоже по нём не звонил - За пошлой нехваткой чернил. И вот он в земле, безымянный, лежит И даже не слышит, как время бежит, Как рачьи и щучьи уже голоса Летят прямиком в небеса. Но грянет музы’ка - и будет она Ему и за гробом слышна. 23.11.00 * * * А в тех селеньях, где иных уж нет, Живёт один блондин или брюнет, А то, пожалуй, что и вовсе рыжий - Отсюда я в упор его не вижу. Там у него колодец и забор, И под забором две заросших грядки, А за забором - да, еловый бор, Зубчатый, тёмный - с этим всё в порядке. Там на дворе трава, а на траве - Дрова - и подлинней, и покороче, И у него такое в голове, Что знали бы - не вспоминали к ночи - А то иные вспоминать охочи - Вёрст за три тыщи - минимум, - за две. Он пьян с утра - такая полоса: Пацан в тюрьме, жена, видать, сбежала. Но у него в чулане есть коса, И то: коси, коса, пока роса - Красивое, внушительное жало. И есть река. В реке плотва и лещ, И, может, сом - пошуровать у ям бы. Теперь вот будут ямбы. Тоже вещь, В таких местах незаменимы ямбы. И у него, как будто, есть страна. Она ему не то чтоб не нужна, И он не то чтоб ей не нужен тоже - Но в этом они, всё-таки, похожи. Авось ещё поладят. Ни хрена. А что чекисты лезут в главари - Так там зимой такие снегири, В кадушке - грузди, в погребе - картошка, В лесу брусника, клюква и морошка, А уж черники - и не говори. 29.05.00 Былинка Это кто там дудит, И в окошко глядит, И кого ни попало укусит? Это - главный бандит, И его победит Тот, который ни разу не струсит. Я ведь тоже сижу И в окошко гляжу, А слуга мне готовит кольчугу. Я его побежу, А потом пощажу И хлеб-соль предложу, Словно другу. То не гром за рекой, То не ветер такой - Это во’ поле чистом забава. На щите - упокой, Со щитом - успокой, А премудрому - вечная слава. 9.09.99 * * * В полдневный жар в долине Дагестана. М. Лермонтов, «Сон» Сны одинаковы, как шинели. И. Бродский, «Стихи о зимней Кампании 1980-го года» Ландсхаупт Мюнхен. Утро. Воскресенье. (Но где-то, может быть, и два часа). Денёк, похоже, выпал не осенний: Тепло, светло и мухи не куса. Будильник, заскучавший без завода. Кофейник. Сигарета. Потолок. Приёмник. Кнопка: радио «Свобода» Включается в привычный диалог. (За тыщу лет опёки неустанной Оно достигло статуса семьи.) Полдневный жар в долине Дагестана. Войска ведут тяжёлые бои. 6.09.99 * * * В лесу, где нет тебя и нет меня, Стояла призма нежного огня И паутинка на кусте висела. И бабочка на край сухого пня Развёрнутой метафорою села. Она была волшебно хороша, И в ней овеществлённая душа Была, наверно, хороша когда-то. И, может, что-то сходится, когда ты Подолгу повторяешь, не спеша И против склада с ладом не греша, За мною: «Аты-баты, шли солдаты...» Без подписи. Без местности. Без даты. 8.09.99 * * * Сколь ни была бы я нежна, Но я Вам больше не нужна, К тому же я и не княжна, И Волга далеко - И я покинуть Вас должна Достойно и легко. Моё смиренье велико: Я покидаю Вас легко, С красивой песней «Сулико» На сахарных устах, С красивой песней на устах, С двумя перстнями на перстах - Вот только слишком высоко И зябко на мостах. 29.04.00 * * * Я вижу Вас во сне размякнувшим и слабым, Забывшим, наконец, о долге и войне. Не оставляйте пост. Не доверяйте бабам. Не слушайте меня. Не предавайтесь мне. 15.04.99 * * * Не об искусстве. Впрочем, и о нём - Поскольку ни тебе, ни мне ни днём, Ни ночью от него спасенья нету. Тем более уместно зубы сжать И не пытаться впредь изображать Взывающих: «Ракету мне, ракету!». Не о любви. Но, впрочем, и о ней. Легко сказать, что на исходе дней Нежней мы лю... куда уже нежней? Наш вариант покруче: осторожней. А может, двинем, всё же, по прямой: Зане пора - и к Богу, и домой - Легко сказать: единственный ты мой, - Но следует - единственно возможный. 6.08.99 Старость Мне снился прекрасный и тягостный сон, Что мы говорим наконец в унисон, Не спорим, честя легендарных персон, И все откровения стали нетяжки, Что в доме каком-то, пустом, несвоём, Лежим на полу и друг другу даём И курим одну сигарету вдвоём, Исправно, однако, считая затяжки. И всё же во сне, откровенно крутом, Я знала, что всё происходит потом, Что прах твой лежит под железным крестом На северном, Богом забытом болоте, Что ключ нам не нужен, чтоб дверь запереть И эхом накопленной страсти гореть, Поскольку уже ты успел умереть, И нет подлежащей укрытию плоти. А утром, остыв от сомнительных грёз И столь же банально непролитых слёз, Смекаешь, что всё завершилось всерьёз, Что жизнь прожита и что больше не надо, Что мало ль, какая приснится фигня, Что это начало паскудного дня, Что ждут, и давно, с нетерпеньем меня Овсяная каша и пол-авокадо. 15.04.99 * * * Трудясь с рассвета дотемна, Была усердна и скромна, Не шлялась, не пила вина И жизнь не торопила. И вот большой мешок зерна Я к старости скопила. Но, видно, всё же был грешок, И прохудился мой мешок, И за стишком течёт стишок Сквозь дырочку в холстине. Подайте мне иглу и нить, Чтоб эту дырку починить И хоть на бедность сохранить Хозяйке и скотине. 13.04.99 Прощание славянки Ах, сударь, дело не во мне, И не в сомнительном вине, И не в божественном огне, Свалившемся в сугробы. А трудно, сударь, жить в говне - Пускай, и высшей пробы. Ах, сударь, дело и не в Вас, И не в пинаемой сейчас, Невыносимой без прикрас, Ментальности восточной. А только Бог не слышит нас - Меня уж, сударь, точно. И верно, сударь, Вам пора: Идёт военная игра, А дел амурных мастера И в ратных, чай, не слабы. А что до пёстрого ковра, Что Вы сулили мне вчера, То я его - взяла бы. 28.04.99 Игра в бисер О дева всех румянее Среди зелёных гор, Германия, Германия... М. Цветаева ...И в жёсткой ледяной обиде, Сухой пургой ослеплены, Мы видели, уже не видя, Зелёные глаза весны. И. Эренбург ...И мой отчёт о встрече с нею: Глаза - не сыщешь зеленее, Но радости куда скромнее, Чем Вы могли предположить, Хоть где-то всё же Лорелея - Не всех румяней и белее, И жить при ней не веселее, Чем, может быть, вообще не жить. Болтаясь на автопилоте В стране Бетховена и Гёте, Вы с удивлением найдёте, Что модус тут у них иной, Что сколь ни плох был нерушимый, Однако некие вершины Дотуда и непогрешимы, Докуда спят во тьме ночной. Линяет гриммовская сказка, Сползает фашингская маска, Слабеет русская закваска Союза морды с кирпичом. И мы не раз ещё помянем То, что уже за шеломянем, Зане и немцами не станем, И взад не примут нипочём. В виду разбитого корыта И легкомысленного быта Неубедительно размыта Чужого неба акварель. Блестит под ливнем черепица. В духовке пригорает пицца. Уже и днём не слишком спится - И не кончается апрель. 18.04.99 Стихи на покупку томика Пушкина в мюнхенском магазине Хугендубель на Карлсплац (Штахус), бывшей Гитлерсплац Он здесь бывал: ещё не в галифе... И. Бродский Из большого из дома из книжного Возле круга фонтанно-булыжного, Где стояла фигура Облыжного - По подсчётам, уже в галифе - На свою на Вест-парк отдаленную Через всю-то дурную вселенную Я тащу мою вещь сокровенную - Сорок марок и сколько-то пфе. Пусть и в этой сомнительной местности, Воплощеньи порядка и честности, Что - Париж по печальной известности, А по сути и духу - дыра, Светит солнце российской словесности, Беззакатное солнце - ура! 9.07.99 Остановка на Дахауэр-штрассе На улице Дахау Сижу и отдыхау И пью-не просыхау Дешёвый апфель-шорт. А улица Дахау, Когда была плохау, Вела без ноу-хау На мировой курорт. А до последней трассы Жильцам известной расы Пороли здесь матрасы И били зеркала. По улице ходила Большая крокодила - До первого угла Дошла и умерла. 19.07.99 Песня На чужой сторонушке рад своей воронушке. Пословица Не хотелось ворону На чужую сторону, Да пришла во двор она, Умная сестра: «Там еда - обильная, Там одежда стильная, Там община - сильная, И - давно пора». Но в гостях, случается, Жизнь не получается, И грустит-печалится Молодой брюнет: Есть еда - обильная, Есть община - сильная, Есть среда - плавильная, Только жизни - нет. Есть одежда - стильная, Есть сестра - мобильная, Есть жена - дебильная, Только жизни - нет. Есть тоска - стабильная... 22.07.99 * * * На самом склоне лет дорвавшись до писаний, Непросто совмещать приличья и уют: Уже не до того, чтоб разбирать, чьи сани: Садишься в те, какие подают. 26.09.99 * * * Если бы не боялся, что зазна’ешься, сказал бы - виртуозно. Из дружеского послания Я не зазна’юсь, милый, - где уж нам уж? А дальше, как известно, «выйти замуж», Который тянет «уж» и «невтерпёж» - Язык... Моё тут, разве что, крепёж: Болты, тире, шплинты, отточья, гайки - Не так уже и много для зазнайки. Язык... Он спит, как змей - покуда свёрнут, Но если за него кого-то дёрнут, То этот гад способен довести До сведенья, до ручки, до упада, До Киева... - туда-то мне и надо, И потому нам нынче по пути. 7.10.99 * * * Сносить головы’ - не сносить головы - Зависело раньше от воли Москвы, Известных красавцев, носивших погоны, Безвестных мерзавцев, писавших законы, Но все поменяли места и иконы - Не все, так иные - и, в частности, Вы. И ныне отрыв головы от плечей Зависит от более сложных вещей, И каждый, имевший указанный опыт, Сперва невзначай переходит на шёпот, А после совсем умолкает. Увы. 15.10.99 * * * Кто готовит коньки и салазки, Кто и лыжи - но это не мы. На балконе анютины глазки Ждут прижимистой солнечной ласки И дрожат в предстояньи зимы. Но октябрьское солнце - прохладно, Посветило для формы - и ладно - И исчезло в глухих облаках. Если б были у глазок желёзки, То какие бы горькие слёзки Заблестели на их лепестках! Но маэстро считает удачей Вариант, достоверный без плачей - Как в масштабе приватаной беды, Так и бедствий стихийных. И к слову: Очень выгодно бархат лиловый Оттеняет сверканье воды. 17.10.99 С позволения сказать - гекзаметр Пульс, непрерывно стучащий в виски, - это просто гекзаметр. Тот, кто сумеет расслышать гекзаметр, - возможно, поэт. Боги довольно легко принимают дипломный экзамен, Ибо работы по этой специальности, в принципе, нет. Жизнь - это, видимо, некое время и место, откуда В тщетный за мёртвой возлюбленной можно отправиться путь. Амфоры с их персонажами стройными - просто посуда, Функции коей бездарно утрачены - в этом и суть. 19.10.99 * * * ...А ровно в полночь я зажгу свечу, Накину плащ, насыплю бисер в миску, Потом спущусь в свинарник - благо, близко, - И там всё это дело размечу. И, завершив сей одинокий труд, Усядусь в угол и, подперши щёку, Понаблюдаю, как его попрут - Всё утешенье сердцу одиноку. 9.09.99 Текст реакционный Памяти Советского Союза Помнишь ли наши безумные споры В поисках смысла и точки опоры? Сущность позиций - ценою в пятак - Можно теперь сформулировать так: - Недостижимо паденье режима, Прочность Империи непостижима, Это бессмертная прочность яйца - Есть ей начало, но нет ей конца. А в возраженье, к примеру, звучало: - Нет ничего, что имело б начало И не имело при этом конца. Данная мысль согревала сердца. ...Правы вторые. Империя пала. Чтото упало, а чтото пропало, Тех же, кого и помиловал взрыв, Вынесло в Мюнхен, НьюЙорк, ТельАвив. Вот мы сидим по долинам и горкам, Давимся хлебом изгнания горьким И полагаем, что ныне вполне Были б готовы терпеть и вдвойне. Вечная память Империи павшей, Ради единства ночами не спавшей, И да горят до скончания дней Наши сердца благодарностью к ней. 12.09.99 * * * Поэзия, она такая вещь: В живую плоть вгрызается, как клещ, Пугает, ноет, мучает, болит - И уповай, чтоб не энцефалит. А не гуляй в пленительном лесу, Не ковыряй в сомнительном носу, Не посягай на тёмный смысл вещей, А помогай охоте на клещей. 12.05.00 Кавказ Покуда на хо’лмах покоилась мгла - Она и хранила иных, как могла. Один, над снегами, стоял в вышине, - И всё представлялось весьма и вполне. Безумствовал Терек и прыгал, как львица, Блистали шитьём губернатор и вице, С улыбкой и враз приседали девицы, Гремели мазурки, грома’ и «ура» - Имелось в Империи, где порезвиться, Чему подивиться и чем вдохновиться, И было угодно пейзажам ловиться На остро чувствительный кончик пера. Но смолкли мазурки - и дивный ландшафт Всерьёз и надолго отверг брудершафт, И ввысь воспарил над хребтом и рекой Лишь горный орёл - но известно, какой. На этом скупом, но внушительном фоне Иссякло доверье к мадам Персефоне, И хлынули звуки «Горийских симфоний», И ринулись «Волны» к смазным сапогам, Всему отыскалась достойная рама, Торговцев и прочих изгнали из храма, А лучшим объятья раскрыл Сагурамо На чёрную зависть друзьям и врагам. Туземец исправно бряца’л на чонгури, Слезой умиленья сверкал хачапури, Шашлык ароматно кадил на шампу’ре, Хозяин хванчка’ру радушно цедил, Да плюс в теренкуре (равно’ перекуре) Безгрешная мысль о дурной синекуре - Небось, поклони’тесь и ти’гровой шкуре, Когда перед носом у Вас - крокодил. Поскольку «симфонии», «волны» и «оды» Затем неожиданно вышли из моды, Туда, не смущаясь, вошли переводы Вторичной уже, извиняюсь, красы, И, знатной кормушки взалкав, эпигоны Толпою полезли всё в те же вагоны (Сквозь лик каковой проступали погоны, А если вглядеться - то даже усы). Пока они пёрли туда без числа, Возвратная ходка добычу несла - Бутылки, сыры, поцелуи, слова - К курортному поезду «Адлер - Москва». «Татата, татата», - колёса стучали, И все экскурсанты у окон торчали, И каждую горку «виватом» встречали, И бледные лица ворочали вспять, Пока же в экстазе терзал полуночник Увечный, слепой, полудохлый подстрочник, У старого века твердел позвоночник, - И всё это кончилось крахом опять. Из тёплой земли отрывать нелегко Зарытую в ней виноградную ко. Верни же стрекозкам и стол твой, и кров, О Грузия, роща священных коров! 22.05.00 * * * Будьте, как дети Евангелия Памяти обоих Артист привык во все века Ловить от власти тумака, Ведь ей вредны наверняка Перо, стило, фломастер, Но както всё идёт, пока Тиран не спросит дурака, Кто мастер, кто не мастер. Не сыпьтесь на меня, братва: И я - не против естества, А уж тем паче - мастерства И вкруг него витийства. Да только чьи это слова, Что простотаде воровства Похуже? А убийства? 14.09.99 * * * Старушка, одуванчик Божий, Головкой жёлтой с ним и схожий, Но в новой жизни помнить дожей - Её удел и, видно, вкус. Она спешит на курьих лапках В искривленных, но модных тапках И выглядит смешной охапкой Цветочков, пёрышек и бус. Но как из стёклышек и пуха Там проступает ясность духа И точность зрения и слуха, И мнений острые углы, И как сквозь чёлочку «болонкой» И дым от сигаретки тонкой - Ещё или уже ребёнка Глаза безгрешны и светлы! Ах, дух где хощет, там и дышит, И нас Господь, конечно, слышит, И тот узор, что нами вышит, Он вставит в раму, не спеша. Ему ль не знать, как все мы хрупки, Как тают пёрышки голубки, Как истончаются скорлупки И обнажается душа? 28.05.00 * * * Всех нас, грешных, влечёт к чужеземным вершинам (В посещении коих бывает и прок), Но приходит просодия с русским аршином, Чтоб проверить предложенный ею урок. Ни развязности муз, ни намёка улыбки, И глаза не нежнее пространств над Невой - Знай, чернилами красными метит ошибки Да качает безгрешной своей головой. И находишь, что выделки стоит овчинка, За которой и прячется небо без дна - Уж такая по виду она разночинка: И бледна, и одна, и навеки дана. |
||||||||||||||||
| Жена Никодимыча |
| Поздравляем! Вы – Жена Никодимыча! Круче Вас только горы! Вас боится и слушается сам Никодимыч! Мы тоже к Вам со всем уважением и почтением. |
| Пройти тест |